Нагибин Ю." Любовь вождей" (Сборник).

Прежде всего должен сказать, что в первой части сборника помещена повесть " Встань и иди", где Нагибин пишет о своём отце. Про то, как он был арестован в конце 20-х годов, и отправлен в Сибирскую ссылку, а затем уже повторно в конце 30-х годов, перед войной, был репрессирован как политзаключённый.

Как автор, будучи пацаном, с матерью ездили в Иркутск его навещать, а потом перед войной и после победы Нагибин уже один ездил, тайком, к отцу, в концлагерь.

Нагибин знал, что отец был в той массе "врагов народа", с которыми система была крайне беспощадна. И он видел, как был "покорёжен" его отец, как он был лишён нормальной человеческой жизни. Человек насильно был вырван из этой жизни. Мало того, это обстоятельство "мощно" ударило по его близким, родственникам, жене и по нему самому. Надо было унизительно скрывать всякую причастность к репрессированным.

При подобных обстоятельствах люди официально отрекались от своих отцов, матерей и прочих родственников с клеймом "врага народа".

Прочитав эту первую часть сборника начинаешь понимать суть второй части, повесть " Любовь вождей" , где Нагибин в фантастико-аллегорическом форме предоставляет нам фрагменты жизни Сталина, Гитлера, Берия, Брежнева (в 4-х главах). Почему так нелицеприятны и, я бы сказал, не красивы, сюжеты этих глав?
Нагибин здесь - суть откровенный писатель-хулиган ( в рамках дозволенного, конечно).

Третья часть сборника; "Плоды непросвещенности".

Над пропастью во лжи, Афанасьич, Повесть о том, как не ссорились Иван Сергеевич с Иваном Афанасьевичем, Притча о Мордане, Ничто не вечно, Две встречи, Сауна и зайчик, А льва жалко, Плоды непросвещенности.

Эти повести и рассказы по Нагибенски критичны. Каждое произведение – это крик или стон. Боль, обида, удручающая досада на то что вокруг.

Автор же газетчик, журналист. Он на переднем крае всех событий, а «сверху указуют» как надо писать и что, и о чём. А последние два произведения просто полны большой, можно даже сказать, огромной боли.

В 1994 году Юрий Нагибина умер. К сожалению, не стало Великого новеллиста.

Ставлю – 5.